Алексей, судя по вашей биографии, вы — человек, который очень много путешествует. А первое свое путешествие вы помните?
Самое первое путешествие я помнить не могу, так как мне было всего две недели от роду. Я отправился в круиз, причем родители потом рассказывали, что капитан, увидев на кресле меня, плотно спеленутого, сказал: «Вот это будет настоящий моряк!» Мои родители очень легкие на подъем люди и могли «сорваться» куда угодно буквально в течение пяти минут. Скажем, в круиз по большой черноморской линии, от Одессы до Батуми, куда нас пригласил лично Махмуд Эсамбаев - я тогда еще даже в школу  не ходил.
Настоящим первым путешествием я считаю поездку на север, на родину отца, в Ярославскую область. Я ведь родился в Одессе, на знаменитой Старопортофранковской улице, но родителям очень хотелось, чтобы я сделал свои первые шаги именно там, на севере.

 

Чувствуется, родители ваши весьма незаурядные люди...
Мой отец - писатель и литературный переводчик Владимир Курбатов, автор многих книг, вместе с Марком Лисянским стоял у истоков ярославской и ивановской журналистики. Дед - военный журналист. Он был в Сталинграде, вел репортажи из знаменитого дома Павлова, одним из первых вошел в освобожденную Одессу и... остался там. Так вышло, что в нашем доме — что на севере, что на юге — всегда было полно людей незаурядных, одаренных, в высоком смысле творческих. Дед хорошо знал Льва Ошанина, Алексея Суркова, вся моя семья была очень дружна с Михаилом Дудиным. В Одессе, где отец одно время руководил филармонией, в нашем доме часто бывали Муслим Магомаев, Эмиль Гилельс. Но... отца всегда тянуло в родные края, на север.  Это и мне передалось.

 

Чем больше всего впечатляет Север?
Родные сказочные леса - как на картинах Васнецова. Однажды пошли с дедом — было это в лесах под Рыбинском - по малину, смотрим — в самой гуще кустов вроде как очень крупный мужик лежит. Дед схватил меня за руку, и деру. Потом объяснил, что мы напоролись на медведя.

Любое место на земле можно уподобить какому-либо музыкальному инструменту.  Думаю, как музыкант,  вы со мной согласитесь. Одесса — это...
Конечно же, скрипка, фортепиано!  Ярославль — баян, балалайка под протяжную русскую песню. Киев — старинной работы бандура, удивительно, как сохранилась эта дивная музыкальная культура наследников древнерусских гусляров. А южные города, скажем, Барселона или Неаполь — это же сплошная музыка! Они ассоциируются у меня с человеческим голосом, самым совершенным инструментом. Почему итальянцы поют лучше всех? Потому что в их голосах чувствуются итальянские пейзажи, итальянское море, бухты, гавани, тот же Неаполитанский залив...

 

Значит, вы — поклонник южной природы?
Вовсе нет. Считаю, что нигде нет такой живописной и уникальной природы, как в Норвегии. Высокие горы, глубокие и длинные, врезанные далеко в сушу фьорды... Гольфстрим смягчает суровый климат, поэтому можно одновременно видеть вечные снега на вершинах гор и пышную зелень и роскошные цветы внизу. Самое лучшее время в Норвегии — с середины мая до середины июня, тогда вся ее красота предстает в полном блеске, особенно водопады, огромные озера. Плывешь по фьорду, сто метров до одного берега, сто — до другого, а под тобой — километр глубины... Это уже просто оркестр какой-то сказочной музыки, музыки с других планет, из какой-то другой истории... На наших инструментах ее не сыграть.

Одесса — Ярославль, Италия — Норвегия... Так кто же вы такой?
Я вообще-то чисто русский человек, но у меня два крыла, северное и южное, если хотите. С одной стороны, в марте, когда начинает таять снег, мне очень хочется, чтобы он поскорее сошел. С другой — я очень люблю русские морозы, и чем сильнее, тем лучше.

 

Многие авторитетные люди утверждают, что в России стоит вкладывать деньги во что угодно, только не в туризм, - мало теплых берегов...
Не могу согласиться. Конечно, юг — это здорово, но отдых при температуре больше плюс сорока — это только для очень хорошо тренированных и закаленных людей. А проблемы с хорошей водой? Учтите, когда-то популярные альпийские воды уже далеко не эталон, запасы по-настоящему чистой воды имеют только Россия, Канада, Гренландия. А природа в России просто сказочная, для француза, итальянца, араба север, с его хвойными лесами и березовыми рощами, где воздух чище, чем в операционной, — такая же экзотика, как для нас — привычные для них пальмы и верблюды. На Валааме, с его коротким северным летом, — 650 видов трав. Югу с выжженными, лысыми почвами такое и не снилось.
А лесные целебные ягоды? Черника, брусника, голубика, ежевика... Что там бананы и ананасы рядом с ними? Не наши — швейцарские и канадские ученые нашли в чернике элемент бессмертия. Охота, рыбалка... Сиговых рыб даже не с чем сравнивать. И, заметьте, полное безлюдье. Никого нет — на реках ни лодок, ни пароходов, ни людей. Медведи прямо к судам подходят... Это же для иностранцев такой экстрим.

 

А вам в экстремальные ситуации доводилось попадать?
В одном из круизов, где я выступал, — было это во времена «холодной войны» - мы стояли в Касабланке. Я вышел на палубу — гулять по ней мне никогда не надоедает — и вдруг судно стало резко крениться на бок, переворачиваться даже. Я успел вцепиться в перила, но все равно ударился. Между тем, не было ни ветра, ни шторма, а о землетрясении с берега предупредили бы. Мне кажется, нас зацепила подводная лодка, но в те времена такие вопросы обсуждать не полагалось.

Хобби, как у всякого творческого человека, у вас есть?
Очень люблю ходить пешком, в день могу пройти 30–40 километров, это и полезно, и видишь больше. Правда, в иных русских лесах, - например, в пошехонских - не очень расходишься. Это же как джунгли — часовая прогулка по такому лесу отнимает столько же сил, сколько десятикилометровый кросс. Тоже своего рода экстрим.