Турецкое Пушкиногорье, или
Новое путешествие в Арзрум

Теперь уже трудно сказать, кто запустил эту «утку» первым, но только с чьей-то нелегкой руки в массовом сознании россиян закрепилось мнение, что Александр Сергеевич Пушкин никогда не покидал границ России. Да, автор «Евгения Онегина» не просаживал деньги в казино Баден-Бадена, не фланировал по набережным Ниццы и Елисейским полям, не катался по каналам Венеции. Иностранного паспорта ему действительно никогда не выдавали, но все-таки за границей он был. А именно – в Турции. Прикомандированный к штабу генерала Паскевича, он вместе с его армией брал город Эрзурум – «ворота» в Анатолию.

Обратимся к источнику
Для установления сего факта, не надо запрашивать никаких архивных документов. Достаточно открыть один из томиков собрания сочинений великого поэта и прочитать его «Путешествие в Арзрум во время похода 1829 года».
Попасть в Эрзурум несложно: рядом с городом, всего в 5 км от центра находится лучший горнолыжный курорт Турции – Паландокен. Он давно уже облюбован российскими любителями скоростного спуска и слалома как весьма привлекательная альтернатива альпийским курортам Европы с точки зрения оптимизации соотношения цены и качества  предоставляемых услуг. Сюда регулярно отправляются чартерные рейсы из России.
Эрзурум занимает особое место в истории нашего Отечества: главный город Восточной Анатолии служил мощным оборонительным бастионом на стыке границ Российской империи и Персии. Русские войска брали его трижды, в том числе в 1829 году – вместе с Пушкиным. Историей турецкой петербургская богема не очень-то интересовалась, поэтому даже такой эрудит, как Александр Сергеевич, ведал о нем лишь то, что «Арзрум (неправильно называемый Арзерум, Эрзрум, Эрзрон) основан около 415 году, во время Феодосия Второго, и назван Феодосиополем. Никакого исторического воспоминания не соединяется с его именем. Я знал о нем только то, что здесь, по свидетельству Гаджи-Бабы, поднесены были персидскому послу, в удовлетворение какой-то обиды, телячьи уши вместо человечьих».

По Пушкиногорью
Совершим небольшую экскурсию по пушкинским местам, начав с цитадели.  «Город выстроен у подошвы скалы, увенчанной крепостью… С высоты горы (Пушкин вместе с поэтом Юзефовичем прибыл на только что взятую турецкую батарею на холме Топ-дага, который контролировал восточные подходы к городу) в лощине открывался взору Арзрум со своею цитаделью, с минаретами, с зелеными кровлями, наклеенными одна на другую…Вдруг на городском валу мелькнул огонь, закурился дым, и ядра полетели к Топ-дагу. Несколько их пронеслось над головою графа Паскевича. Тотчас подвезли пушки, стали стрелять, и неприятельская пальба мало-помалу утихла. Полки наши пошли в Арзрум, и 27 июня, в годовщину полтавского сражения, в шесть часов вечера русское знамя развилось над арзрумской цитаделью».
Сегодня от цитадели уцелела только ее центральная, самая возвышенная часть.  Оба пояса окружавших ее крепостных стен в более позднюю эпоху разобрали и использовали для строительства современных фортов на господствующих высотах, окружающих город.  Много камня пошло и на строительство бастионов Паландокен, Меджидийе и Азизией, которые защищали Эрзурум во время русско-турецкой войны 1877–1878 годов. Они хорошо сохранились и производят внушительное впечатление.
Цитадель – это стены, ворота и позеленевшие от времени пушки. Душа ее – мечеть XII века, а сердце – башня с часами (минарет Тепси), которую воинственный эмир Музаффер Гази выстроил в 1124–1132 годах. Поэт ее упоминает: «Один путешественник пишет, что изо всех азиатских городов в одном Арзруме нашел он башенные часы, и те были испорчены». Куранты стоят и по сей день.  По крутой, витой каменной лесенке с выщербленными тысячами сапог ступенями можно подняться на самый верх: надо же взглянуть на панораму города, как говорится, с высоты птичьего полета. Лаз на смотровую площадку не просто узок – изощрен, надо проявить почти акробатическую ловкость, чтобы его преодолеть. Но дело того стоит.

Бессмертные
Это снег и вода. Скорее всего, именно бросив взгляд отсюда, сделал поэт следующее описание: «...Город выстроен в лощине, возвышающейся над морем на 7000 футов. Горы, окружающие его, покрыты снегом большую часть года. Земля безлесна, но плодоносна. Она орошена множеством источников и отовсюду пересечена водопроводами. Арзрум славится своею водою. Евфрат течет в трех верстах от города. Но фонтанов везде множество. У каждого висит жестяной ковшик на цепи, и добрые мусульмане пьют и не нахвалятся... Между Арзрумом и Константинополем существует соперничество, как между Казанью и Москвою».
Насчет снега – правда: он порой лежит в этой гористой местности по восемь месяцев в году, конкурируя с Заполярьем. Паландокен засыпает слоем в полтора-три метра, так что с декабря по конец апреля, а то и  кусочек мая прихватив, можно там носиться на горных лыжах, не опасаясь их ободрать. И про воду – тоже как у поэта. Она здесь в изобилии, в путеводителе одних лишь фонтанов отмечено 179.  Правда, мусульманский фонтан выглядит куда скромнее версальского: это фактически просто льющаяся из медного крана вода, а украшение состоит в декоре плиты или стены, в которую этот кран вмонтирован. Хотя есть и несколько более современных, очень красивых фонтанов. Один жемчужным куполом вздымается около памятника турецкому национальному герою Ататюрку, второй звенит серебряными струнами у главного входа в местный университет (конечно же, имени Ататюрка).
А вот с Евфратом вышел географический казус. Он отсюда далеко,  несколько часов автомобильной езды. Может, поэт спутал Евфрат с местной речкой Мурц? Но он дает ее подробное описание в другом контексте: «Под стенами Гассан-Кале (так Пушкин именует цитадель) течет речка Мурц: берега ее покрыты железными источниками, которые бьют из-под камней и стекают в реку. Они не столь приятны вкусу, как  кавказский нарзан, и отзываются медью».
Местные целебные источники сейчас используют по назначению. Лечиться в Эрзурум «на воды» едут не только со всей Турции, но и из соседнего Ирана, даже из Южной Кореи и Японии.

Иных уж нет
Дворец сераскира – военного губернатора Эрзурума – не сохранился. «Я жил в сераскировом дворце в комнатах, где находился харем. Целый день бродил я по бесчисленным переходам, из комнаты в комнату, с кровли на кровлю, с лестницы на лестницу. Дворец казался разграбленным; сераскир, предполагая бежать, вывез из него что только мог. Диваны были ободраны, ковры сняты», - живописует Пушкин. После разрушительного землетрясения в начале 1990-х годов от дворца не осталось камня на камне.
Обратился в груду руин и дворец Осман-паши, куда поэт приходил с визитом вежливости: «Мы пришли к дому Османа-паши; нас ввели в открытую комнату, убранную очень порядочно, даже со вкусом, — на цветных окнах начертаны были надписи, взятые из Корана…. Нам поднесли кофию в чашечках, оправленных в серебре. Старик с белой почтенной бородою, отец Османа-паши, пришел от имени жен благодарить графа Паскевича».
На месте рухнувших дворцов теперь стоят современные жилые дома. Жаль, что нет мемориальной доски с надписью: «На этом месте в 1829 году стоял дворец, в котором останавливался великий русский поэт Александр Сергеевич Пушкин». Туркам, конечно, сей факт  малоинтересен, но вот посольство России в Анкаре вполне могло бы сделать Эрзуруму, а главное – посещающим город российским туристам такой недорогой подарок.
Впрочем, турки Пушкиным очень даже интересуются. Его «Путешествие в Эрзурум» (Erzurum Yolculugu) лежит на прилавках всех крупных книжных магазинов. И пользуется высоким спросом.

Нестареющий сюжет
Самые интересные древние постройки Эрзурума вытянулись в линию вдоль улицы Джумхурийет (Республики). Пушкин, конечно же, их осматривал: «В Арзрумском арсенале нашли множество старинного оружия, шлемов, лат, сабель, ржавеющих, вероятно, еще со времен Годфреда. Мечети низки и темны. За городом находится кладбище. Памятники состоят обыкновенно в столбах, убранных каменною чалмою. Гробницы двух или трех пашей отличаются большей затейливостию».
«Памятники в столбах и с каменной чалмой» это, конечно же, Уч-Кюмбетлер  - «Три мавзолея».  На самом деле их четыре, но четвертый – более поздней постройки.  Самая древняя усыпальница (XII века), на восьмиугольном фундаменте,  хранит, по легенде, прах эмира Салтука.  Содержимое двух других (обе – XIV века)  за давностью лет из памяти потомков стерлось.  Снаружи мавзолеи довольно аскетичны, а светлым камнем стен напоминают маленькие романские храмы. Затейливая резьба по камню в основном украшает их интерьеры, хотя на мавзолее Салтука, под самым  куполом можно разглядеть очень необычную работу на анималистские мотивы китайского  календаря.
Мечети Пушкину не понравились. Улу-Джами («Большая мечеть») воздвигнута эмиром Насуриддином Мухаммедом в 1179 году. При ее размерах – 54 на 41 метр, два яруса, пять ворот – вряд ли там приходилось ходить, пригибаясь. Мечеть Лала-паши  мало в чем ей уступает, да она, построенная почти на четыре века позже (1562 год), и сохранилась лучше.  Считается, что эту мечеть по распоряжению местного губернатора Лала Мустафы строил самый знаменитый зодчий Турции всех времен – Синан. Однако документов, безусловно подтверждающих эту версию, не сохранилось. Построенная всего десятью годами позже мечеть Мурат-паши – классический образчик оттоманской архитектуры эпохи султана Селима II.
Где надо пригибаться, так это входя во внутренние помещения медресе Якутийе (1310 год). Теперь в каменных закутках, где раньше размещались классы теологической школы, как и в центральном зале, размещены витрины Музея турецкого и исламского искусства.  Другое медресе - Чифте-Минарели  (тоже XIV века, одно из крупнейших и уж точно – самое необычное в Анатолии) служит визитной карточкой города: это уникальное для мусульманской архитектуры культовое сооружение с двумя минаретами, встроенными прямо в фасад центрального портала.
Конечно, оно обросло многочисленными легендами, одна из которых напоминает историю наших зодчих Постника и Бармы, построивших собор Василия Блаженного.  Тех ослепили, чтобы больше не могли построить ничего подобного. А турецкий вариант - о необходимости вовремя уступать дорогу молодым талантам. Словом, поспорил один  архитектор со своим учеником, что тот никогда не превзойдет его и не построит минарет лучше и красивее, чем он. Ученик отгрохал Чифте-Минарели и превзошел своего учителя в мастерстве, после чего опозоренный старый зодчий сиганул с одного из минаретов  вниз.

Сергей СВИСТУНОВ